О чем сказать и попросить в эту минуту? Стоя на границе между жизнью и смертью – будучи более уверенной в моей смерти, чем в спасении – я хочу попрощаться с моими друзьями и моей работой.

Десять лет я собирала свои творения, рисуя, разрывая и воссоздавая заново, подготавливая мои работы для показа и особенно для выставки «Портрет еврейского ребенка». Сейчас, имея в распоряжении ограниченное пространство, я попытаюсь сохранить, что возможно. Поэтому я оставляю на божью милость десятки холстов, портретов еврейских писателей, рисунков и других работ [которые невозможно включить].

Я не прошу похвалы, я хочу только, чтобы мое имя не было забыто, а также имя моей маленькой дочери, талантливой Маргалит Лихтенштайн, которая носит имя моего мужа [Исраэля] Лихтенштайна и в возрасте двадцати месяцев уже подает признаки художественной одаренности. Еврейская девочка, говорящая на прекрасном идише, духовно и физически развитая. Свои работы я завещаю Еврейском Музею, который построят в будущем для воссоздания предвоенной культурной жизни до роковой трагедии еврейской общины Польши.

Я не способна передать подробности нашей страшной судьбы, величайшей из трагедий, когда либо постигших наш народ. Это я поручаю моим соратникам – еврейским писателям. Я хочу, чтобы те, кто найдет мои работы, знали, что мне пришлось подрезать и подогнать размеры работ в соответствии с обстоятельствами [под размеры коробки].

Я прошу, чтобы о моей судьбе и о судьбе моего мужа и моей дочери рассказали моей дорогой золовке, Йенте Лихтенштейн и ее мужу Аврааму Фодерману в Буэнос Айресе (я не знаю их лично), моему шурину Шломо Лихтенштайну и его жене Гене Фридман в Тель Авиве, в Земле Израиля (моего шурина я также не знаю лично), моему дорогому другу Б.З.Горидону, писателю и общественному деятелю в Нью Йорке, моим коллегам-художникам из Варшавы и Вильно, уехавшим в Советский Союз, великому автору И.Й.Зингеру (***примечание: Исраэль Йошуа Зингер – старший брат Исаака Башевиса-Зингера ***), который первым открыл мой талант. А также всем моим друзьям, коллегам и писателям, которые меня знают.

Теперь я спокойна, я должна погибнуть, но я сделала, что могла, я попыталась спрятать свои работы. Всего доброго вам, мои друзья и коллеги, всего доброго, еврейский народ, никогда больше не допустите такой трагедии.

Гила Секштайн (1907-1943) – художник из варшавского гетто. Ее работы и завещание дошли до нас среди документов архива Эмануэля Рингельблюма. В гетто Гила преподавала изобразительное искусство в подпольной детской школе по адресу улица Новолипки, 68. Именно там, под руинами здания, в 1946-м году была обнаружена первая часть архива «Онег Шаббат».

Судьба Гилы Секштайн, ее дочери Маргалит и мужа Исраэля Лихтенштайна в точности не ясна. В одном источнике говорится, что Гила и Маргалит погибли в Треблинке, тогда как след Исраэля потерялся в ночь 18-го апреля 1943 года сразу после того, как он спрятал первую часть архива. По другим данным, все трое погибли в первые дни восстания варшавского гетто.

Несколько работ из "тайника" замечательной художницы. Полная коллекция висит в институте истории польского еврейства имени Эмануэля Рингельблюма в Варшаве.

 

Довоенное творчество. Портрет мальчика

 

 

Девочка из варшавского гетто (ок. 1941)

 

Автопортрет. ок 1941

 

Исраэль Лихтенштайн, муж Гилы

 

Довоенный натюрморт

Источник: А.Железнов

 

• Холокост
• Киев еврейский