Роальд Хоффман — уникальный ученый, поэт и драматург. Он единственный в мире Нобелевский лауреат, который спасся в огне Холокоста в оккупированной Украине в годы Второй мировой войны.

 

Лауреат Нобелевской премии по химии Роальд Хоффман. Фото - ForumDaily.

 

Он родился в июле 1937 года в городе Золочеве на Львовщине. В 1943-1944 годах украинский учитель Николай Дюк из соседнего села Унив, знаменитого своим греко-католическим монастырем, прятал часть семьи 6-летнего Роальда на чердаке школьного здания. Отец Роальда — Гилель Сафран, один из руководителей еврейской подпольной группы в лагере принудительного труда, был застрелен гитлеровцами.

Только в 1949 году Роальд Хоффман с матерью переселились в США, и уже в 25 лет он защитил докторскую диссертацию по химии в Гарвардском университете, а в 44 года получил Нобелевскую премию в области химии за 1981 год - «за разработку теории протекания химических реакций». Сейчас Роальд Хоффман - профессор Корнельского университета в США, штат Нью-Йорк.

Нобелевский лауреат профессор Хоффман крайне редко дает интервью, но он сделал исключение для ForumDaily. Недавно он посетил Западную Украину, где познакомил детей и внуков с семьей своих украинских спасателей. Накануне 75-летия трагедии Бабьего Яра мы говорим с выдающимся ученым о пережитом, об уроках истории и о современных проблемах.

 

Роальд Хоффман. Фото: из частного архива Роальда Хоффмана

 

— Роальд, что Вы чувствуете, приезжая в Золочев? Представляются ли картины из прошлого? Этот регион для Вас — место самых страшных ужасов или место счастливого спасения?

— И то, и другое, и гораздо больше. Золочев, тогда Złoczów, был домом моей семьи. Это место, где родились и я, и мои родители, и бабушки с дедушками, они процветали, несмотря на серьезные политические перевороты и перемещения границ. Город с польской  культурой, но все же с многочисленным украинским населением.

Золочев — мой родной город, где я сделал свои первые шаги. Дом, в котором я родился в 1937 году с помощью акушерки, стоит до сих пор. Балкон, на котором я играл, там же. Это тот самый дом, где в июле 1941 года убили моего дедушку Вольфа. Отсюда же родителей и сестру моего отца отправили в лагерь смерти Белжец. И где-то в Золочеве похоронен мой отец, убитый нацистами в июне 1943 года. Но я не знаю где ...

 

Дом семьи Роальда в Золочеве — в 21-м и в 20-м веках. Фото: из частного архива Роальда Хоффмана

 

А за городом, в селе Унив, тогда Uniow, пятерых из нас спасла хорошая украинская семья Николая и Марии Дюков. Они выбрали Добро с огромным риском для своей собственной семьи.

Ремарка от автора: сельский учитель Мыкола Дюк был к войне знаком с отцом Роальда — мостостроителем-инженером. Николай с Марией спрятали Роальда с мамой и дядями на чердаке школьного здания, и кормили их полтора года. Нобелевский лауреат попросил своих детей и внуков всегда поддерживать контакты с потомками семьи Дюков и всегда помнить о том, как их предки спасли еврейскую семью.

Роальд рассказал, что смотрел в маленькое окошко на украинских детей, играли внизу, и завидовал им, ведь он не мог выйти из укрытия. Спустя десятилетие оказалось, что среди детей было и несколько евреев, которых спрятали в том же Уневе монахи по приказу митрополита Шептицкого. Одним из таких спасенных в Унивском монастыре еврейский мальчик Адам Ротфельд - будущий глава МИД Польши.

 

Роальд Хоффман снова смотрит из окошка тайного убежища его семьи в селе Унив. Фото: из его частного архива

 

— Историки говорят, что погром евреев Золочева в июле 1941-го инициировали местные украинские националисты. В то же время Вы и Ваши родственники были спасены украинским учителем и его женой. Каково Ваше личное отношение к украинцам после всего, что Вы пережили?

— Я не знал о степени преследования украинцев, страдающих под советской оккупацией 1939-1941 годов. Я не знал об убийстве сотен украинцев от рук НКВД в тюрьме Золочевского замка за несколько дней до оккупации города нацистами. Я узнал об этом от украинского поэта и историка Марко Царинника из Канады. По словам родственников, которым удалось выжить, я узнал об ужасной роли украинской полиции и отдельных лиц в убийствах евреев в первую неделю июля 1941 года, во время конвоирования евреев, включая моего дедушку Вольфа и моего дядю Авраама, к месту убийства эсэсовцами в Замке.

Степень украинской коллаборации с нацистами во время войны была, по-моему, высокой. И «героические» структуры западноукраинских националистов, например ОУН и УПА, вели себя ужасно, убивая многих евреев. И все же тогда некоторые хорошие люди решали спасать евреев. И Николай Дюк был таким человеком.

Мое личное отношение состоит в том, что это – место, где я родился. Как человек, я (внутри себя) веду не всегда легкие «переговоры» для соединения того, что я считаю преобладающим и недостаточно признаваемым украинским сотрудничеством с нацистами, и личным совершенством некоторых украинцев – с их почти невероятной храбростью.

 

— Есть ли у Вас ощущение, что некоторые местные жители не хотят помнить трагедию еврейских соседей? Например, в музее Золочевского замка нет никакой экспозиции о Холокосте, никто не хочет говорить о погроме 3-5 июля 1941 года, в котором были убиты 3000 местных евреев.

— Первичная структура замка-музея — Национальная галерея во Львове - сделала некоторые шаги, чтобы напомнить о еврейском наследии. Недавняя выставка старинных еврейских свадебных контрактов «Ктубот» и сопровождающие его лекции были прекрасным примером этого.

 

Золочевский замок – это художественный музей с частичным отклонением к современной эпохе. Но есть определенная потребность, по-моему, чтобы помнить яркую еврейскую жизнь прошлых веков. И не только в Золочеве, но и в каждом городе Украины, где была такая жизнь. Если есть музей, который показывает украинскую жизнь в прошлом, там нужно также показывать польскую и еврейскую жизнь.

Украинская греко-католическая церковь играла положительную роль в личных действиях во время войны, и теперь Украинский Католический Университет во Львове обращается к еврейской истории и культуре в своих образовательных программах.

— Говоря об украинской церкови в годы войны, какой Вы видите роль ее лидера?

—  Действия митрополита Андрея Шептицкого заслуживают присвоения ему звания «Праведника народов мира» от имени «Яд Вашем». Шептицкий был одним из очень немногих лидеров церкви, который высказывался против нацистских убийств. Его религиозные учреждения спасли сотни еврейских детей, защитив их от нацистов.

 

— Что нужно сделать украинцам и евреям, чтобы построить взаимопонимание и «проработать» больные вопросы Холокоста? Возможен и нужен ли такой диалог между двумя народами?

— Такой диалог важен и возможен. Украина может использовать опыт Германии в образовательных программах о Холокосте. Должна быть признана взвешенная картина украинских действий во Второй Мировой войне, включая распространенное сотрудничество с нацистами, участие таких украинских структур, как ОУН и УПА, в убийстве поляков и евреев. Мы должны помнить это, а не скрывать. Из памяти произрастает возможность прощения.

Я написал пьесу о матери и о себе, об украинско-еврейских отношениях в период нашего выживания и о борьбе одной семьи за память и понимание того, что произошло. А некоторые моменты написаны для того, возможно, чтобы простить.

Информация израильского института «Яд Вашем»: «Уже будучи в США, Клара Сафран-Хоффман возобновила контакты с семьей Дюк, и несколько лет их поддерживала, посылая письма и посылки. А однажды и Хоффманы получили посылку из Украины: в ней была рубашка, вышитая Марией Дюк в традиционном украинском стиле, нитками, ранее посланными ей Кларой».

Нобелевский лауреат в доме Игоря Дюка - сына своих спасителей в селе Уневе. Фото: из личного архива Р.Гоффмана

 

— Как Вам с мамой удалось выехать из СССР в США после войны?

— В конце 1944 года, когда стало понятно, что часть Польши будет взята Советами, мы двинулись в Перемышль на несколько месяцев. Затем вслед за Красной Армией в 1945-м мы приехали в Краков. Там мы оставались в течение года, моя мать вышла замуж во второй раз, а я пошел в польскую католическую школу. В начале 1946-го мы полулегально переехали в Чехословакию, эта страна тогда еще была свободной. Там мы стали беженцами без гражданства.

— Начав учиться в школе с задержкой из-за войны, как Вам удалось опередить других в исследованиях и стать таким молодым доктором наук и лауреатом Нобелевской премии?

— Это была задержка всего на год! Но языковые изменения – английский язык был моим шестым языком — замедляли меня. Мы приехали в Нью-Йорк, когда мне было 11,5 лет. Я закончил среднюю школу в США, будучи на год старше моих товарищей. Но зато я получил степень бакалавра за 3 года и нагнал их! Я был действительно умён тогда; у меня остались университетские конспекты, где я решал задачи, к которым просто не мог бы приблизиться сегодня.

— Был связь между перенесенными в детстве тяготами и Вашим стремлением достичь наибольших результатов в науке?

— Я так не думаю. Иммигранты очень благодарны за предоставленные им возможности, которые запрещались в другом месте – те возможности, которые отражают свободу и подвижность этой страны. Вот почему иммигранты преуспевают. И это происходит сегодня у азиатских иммигрантов, как это было у еврейских иммигрантов моего времени. Мы выжили — моя мать, 3 дяди, тётя и бабушка. Мы не стали лучшими людьми, только потому, что мы выжили. Но мы воспользовались каждым преимуществом образовательной системы этой великой страны.

 

— Какое впечатление произвел на Вас СССР во время учебы в 1960-х годах? Что Вы думаете о современной России Путина?

— Да, в 1960-61 годах мы с женой приехали на стажировку в Советский Союз. Я не был коммунистом - это был официальный обмен аспирантами. В течение года мы жили в «зоне Е» МГУ, и я работал с физиком - кстати, украинцем, Александром Сергеевичем Давыдовым. Это был замечательный год в культурном плане.

Затем я очень упорно работал, чтобы сохранять открытым для мира «окно» для советских ученых между 1961 годом и перестройкой. Я часто приезжал туда, читал лекции, а советские ученые приезжали работать со мной, хоть и нелегко было договориться об этом. Позже я помогал российским ученым в трудное время 1990-2000 годов.

Мои личные и культурные связи с Россией очень сильны. Но нынешняя власть кажется мне, как и другим наблюдателям, сочувствующим России, автократической. Хуже того: правительство, которое я видел, посетив Россию в 2015 году, использует пугающие вспышки национализма, чтобы «зажечь» россиян. Сильные структуры российской науки, особенно замечательна Академия Наук России, подвергаются опасности. Агрессия против Украины просто ужасная.

 

— Что беспокоит Вас больше всего с приближением президентских выборов-2016 в США?

— Я убежденный сторонник экс-госсекретаря Хиллари Клинтон. Господин Трамп подыгрывает наивным националистическим «струнам», которыми руководствуются многие американцы, но я думаю, что этого не разделяет большинство. Его запугивания, легкомысленные нападения на призрачных врагов Америки - это совсем не то, что нужно сейчас страна.

— Чем для Вас является Израиль? Каким бы Вы хотели видеть Израиль к его 70-летию, в 2018 году?

— Израиль был сионистской мечтой моих родителей. И создание Государства Израиль было воплощением такой 2000-летней мечты. У меня там родственники, у меня есть студенты и друзья в Израиле. Мы, приняв решение не жить там, продолжаем нуждаться в Израиле - чтобы он был сильным, ярким, демократическим. Справедливое сосуществование с палестинцами должно развиться - и оно разовьется еще при нашей жизни. Я в это верю.

 

 

По договоренности с автором Шимоном Бриман ZAXID.NET публикует это очень интересное и актуальное интервью с Нобелевским лауреатом по химии, выходцем из Львовщины Роальд Хоффманом. Оригинал текста взят из издания ForumDaily.

 

• Холокост
• Киев еврейский