Марвин Токайер – бывший раввин еврейской общины Японии – известен как автор книги «План Фугу», где рассказывается о попытках спасения японцами европейских евреев, пострадавших от Холокоста.

Он дважды бывал в Биробиджане, где познакомился с автором предлагаемого эссе Иосифом Бренером. И вот – новая встреча нашего земляка с Марвином Токайером, новые факты из жизни бывшего раввина, которого благословил сам Любавичский Ребе…

Мы встретились с Марвином Токайером этой весной в небольшом мошаве в центре Израиля, где живет моя дочь Оля. Познакомился я с Марвином совершенно случайно в Биробиджане в один из летних дней 2010 года. Недели за две до этой встречи Мордехай Шейнер, главный раввин ЕАО, обратился ко мне с просьбой: не могу ли я провести экскурсию с группой туристов из США, Канады и Израиля, которые приедут в Биробиджан? Отказать ему я не мог. Обычно, готовясь выступить перед аудиторией, я интересовался возрастом и социальным статусом слушателей. И в этот раз спросил у ребе, кто эти туристы и от какой туристической компании они едут? К моему удивлению, р. Мордехай сказал, что эту группу собрал один раввин и в ней будут немолодые, но очень успешные, образованные, интересные люди. Теперь уже, ради интереса, я спросил ребе, кто же этот раввин, который привезет эту группу. И тут неожиданно для меня прозвучало, что его фамилия Токайер.

Я с удивлением переспросил:
– Это какой Токайер? Его случайно зовут не Марвин?
– Да, Марвин Токайер, – ответил Мордехай и уже удивленно посмотрел на меня.
Еще не веря до конца, что все совпало, я решил уточнить:
– Это случайно не тот Марвин Токайер, который написал книгу «План Фугу»?
– Да, это он написал эту книгу. Откуда ты его знаешь, ты что, читал эту книгу? Она ведь на русском языке не издавалась.

Тут уже мне пришлось объяснять нашему ребе, что одну из глав своей первой книги «Лехаим, Биробиджан!» я посвятил рассказу о плане Фугу и визах жизни, которые спасли тысячи евреев от верной смерти накануне Второй мировой войны, о чем и написал М. Токайер. Его книгу, изданную на английском языке, через знакомых мне выслали в 2005 году из Японии. Я пообещал р. Шейнеру, что с удовольствием проведу экскурсию и постараюсь организовать встречу тургруппы с общественностью города.

Визит Марвина Токайера в Биробиджан оказался для него вторым посещением города. Свою первую поездку в 1970 году он вспоминал как весьма проблемную. С большими трудностями, почти полулегально, он побывал тогда в Биробиджане. В этот раз он увидел другой город и совершенно другое отношение к нему и руководителей области, и простых людей, оказавших ему и туристической группе теплую встречу. 

Вечером того же дня я пригласил Марвина Токайера и соавтора книги «План Фугу» Мэри Сварц к себе домой. Имя Марвина Токайера вошло в еврейскую историю с его книгой «План Фугу», открывшей миру удивительную историю спасения тысяч евреев японцем Тиуне Сугихара. Несколько десятилетий назад, после выхода в свет этой книги, Тиуне Сугихара – бывший японский консул в городе Ковно (ныне Каунас, Литва) – был навечно занесен Государством Израиль в список Праведников мира. 

«План Фугу» – лишь одна из 20 книг, написанных писателем за эти годы, но уже этой книги достаточно, чтобы его имя было занесено в летопись еврейской истории.

На следующий день после приезда Марвина Токайера в Иерусалим мы созвонились и договорились о встрече. Оля привезла Марвина 2домой, где показала ему свою студию, ряд работ из стекла, а затем мы сели за стол отведать вкусный наваристый борщ, приготовленный моей женой Анютой.
Как старые знакомые, с которыми можно решать любые вопросы, мы стали обсуждать проблемы в мире и, конечно, вспоминать о его прошлой поездке, перспективах и планах развития области. Марвин оказался в курсе многих проблем России и Дальнего Востока. Он хорошо ориентировался в политических интересах стран Юго-Восточной Азии, что несколько удивило меня. Чем дальше продолжалась наша беседа, градус моего удивления его осведомленностью значительно поднялся и дошел, если так можно выразиться, до точки кипения, но об этом будет сказано чуть ниже.

Я знал, что Дальний Восток был для него далеко не безразличен. Большую часть жизни он прожил в этой части света. Марвин Токайер начал свою раввинскую карьеру в 1962 году в качестве капеллана ВВС США, дислоцированных в Японии. В 1968 году он был назначен раввином и послан Любавичским Ребе возглавить еврейскую общину Японии, чтобы в Стране восходящего солнца донести свет жизни с Ближнего Востока. В еврейской общине Японии, насчитывавшей одну тысячу членов, он служил до 1976 года и по решению общинного совета до сих пор остается ее пожизненным раввином. Он также входит в состав Федерации еврейских общин Юго-Восточной Азии на Дальнем Востоке, является основателем и членом правления Китайско-иудейского института.

Во время нашей первой встречи в Биробиджане мне было как-то неудобно задать Марвину вопрос о его 20 книгах, изданных на японском языке в Токио. В этот раз он с большим удовольствием рассказал историю издания целой серии публикаций об иудаике.

Итак, когда Марвин Токайер ближе познакомился с японцами, они проявили большой интерес к истории еврейского народа, его обычаям, культуре. Он часами рассказывал им об истории народа Израиля, пока, наконец, его японские слушатели не предложили издать книгу. «Вы хотите все, что я вам говорил, издать на японском языке? Нет проблем, – ответил ребе, – берите бумагу и записывайте, что я буду вам рассказывать». Через несколько месяцев была издана первая книга, затем вторая, третья, и так вышло двадцать книг, которые расходились практически нарасхват.

Интуитивно, чтобы как-то продолжить тему, я спросил у Марвина, было ли что-то еще им написано на английском языке после книги «План Фугу». И здесь меня ожидала новость, которая стала основной темой нашей встречи и последующей незапланированной поездки в гости к Мордехаю Шейнеру, но обо всем по порядку.

Марвин Токайер – удивительный рассказчик. Для начала он старается понять, с кем ему предстоит вести разговор, а потом, как истинный раввин, использует все основы психологии, чтобы завладеть своим слушателем. И в этот раз я увидел, что Марвин был на высоте ораторского мастерства, используя риторические вопросы и не дожидаясь ответа, сам же отвечая на них, он просто завораживал нас информацией, часто меняя интонацию, чтобы придать, где надо, и расставить, как он считал, важные акценты.

– Моя новая книга, написанная совместно с писателем и телевизионным продюсером доктором Эллен Родман, называется «Перец, шелк и слоновая кость». Как ты думаешь, что связывает эти совершенно разные предметы? Скажу тебе, что любой человек сразу задумается над этим, если не знает смысл, объединивший эти слова. В моей новой книге двадцать три эссе, которые охватывают еврейскую жизнь в Китае, Японии, Сингапуре, Индии и Бирме (ныне Мьянма) – странах, где религиозная толерантность даже в самые страшные времена Холокоста исключала любую возможность преследования евреев. Теперь, надеюсь, тебе понятна параллель: страны Юго-Восточной Азии – перец, шелк и слоновая кость – все взаимосвязано. По роду своей деятельности я долго жил в этой части света. В этих странах я встречался с разными людьми, которые мне рассказывали удивительные истории о евреях, добившихся высокого положения в обществе. Обычно считалось, что до создания Государства Израиль еврейские диаспоры находились на Ближнем Востоке, в Европе, Северной Африке, на американском континенте. Но, как оказалось, недостающие страницы еврейской истории находятся в Юго-Восточной Азии и на Дальнем Востоке. Вскоре после моего прибытия в качестве раввина еврейской общины в Японию меня пригласили в Австралию прослушать курс лекций в Мельбурне, где я провел самые восхитительные субботы в доме семьи Любовских. Уважаемый раввин Рональд Любовский был эрудитом, профессором в религиозном обучении, именно он увлек меня всей еврейской проблематикой. Он предложил мне, и даже настоятельно рекомендовал, чтобы я не только служил в общине с усердием и преданностью, но также занимался исследованиями, собирал интервью, публиковал и хранил накопленный материал о еврейских общинах на Дальнем Востоке.

Восточный мир не имеет истории антисемитизма или преследования евреев, он основан на концепции терпимости и культурного плюрализма. Я был сам заворожен удивительными историями, показывая роль, которую играли евреи во всех сферах жизни на Дальнем Востоке, начиная с китайской колонии Кайфэн. Ты знаешь, кстати, что две сестры Сун, еврейки, стали женами: одна – Мао Цзэдуна, а другая – Чан Кайши?
Другая интересная тема, которая часто возникает: почему японские власти не решили «еврейский вопрос», как того требовали от них нацисты во время войны? Вероятно, ответ лежит в истории Якова Шиффа, о которой написано в книге. Не без его участия японские власти продемонстрировали, что не имеют претензий к евреям.

В книге есть глава и о евреях Индии. Ты, надеюсь, помнишь о теракте в Мумбаи в 2008 году, где убили семью раввина, тогда погибло около 200 человек. Я был лично знаком с этой семьей. Скажу тебе даже больше, что, когда у раввина Габриэля и Ривки Гольцберг родился первенец, которого назвали Мойшеле, я в это время был в Мумбаи, и Ривка просила меня, чтобы именно я провел обряд и благословил их сына. Но в то время я уже не был раввином, я был простым человеком и не имел таких полномочий, чтобы проводить обряды. Но Ривка настояла и убедила меня, приведя в качестве основного довода, на который я не смог ей ничего возразить, что я был посланником Любавичского Ребе, когда служил раввином в еврейской общине Японии. «Сила благословения Любавичского Ребе, – сказала Ривка, – осталась с тобой, она не может пропасть, несмотря на то, что ты уже не раввин!»
5Я сказал Габриэлю и Ривке, что благословлю маленького Мойшеле, но по обычаю должен после этого что-то подарить ребенку на память, а у меня с собой ничего нет. Тогда Ривка ответила мне: «Марвин, может, у тебя есть что-нибудь из твоего детства». Я вспомнил, что у меня дома, в Америке, есть альбом с марками, который я собирал, когда учился в школе, и пообещал ей, что когда поеду домой, то обязательно привезу и подарю его Мойшеле. Завтра я выполню это обещание, данное почти девять лет назад, поеду в гости в семью, где живет сейчас Мойши Гольцберг, к его дяде и тете, чтобы подарить ему этот альбом. Поверь, для меня это будет очень приятная и в тоже время тяжелая встреча с мальчиком. Мне трудно даже сейчас, много лет спустя, вспоминать об этом. Весь еврейский мир тогда был поглощен ужасными сообщениями о трагедии в Мумбаи.

В комнате воцарилась тишина, которую я решился прервать: «Марвин, а ты знаешь, что после этой трагедии Мордехай Шейнер обратился ко мне с вопросом: «Можно ли изготовить в память об этой трагедии, случившейся с семьей раввина, мемориал и поставить его рядом с синагогой?» Я тогда ответил ему, что проблемы установить мемориал не будет, но надо подумать, что он должен собой представлять, необходимо подготовить проект и привязать его к месту установки. Мы договорились, что встретимся через несколько дней, чтобы вернуться к этому вопросу с какими-то решениями. Вот тогда-то Мордехай предложил: «Может быть, установить рядом с синагогой свечи, которые будут зажигать с наступлением субботы, в память о трагедии в Мумбаи?» Мне эта идея понравилась, и я попросил ребе дать мне неделю, чтобы подготовить проект этого мемориала. Я знаю, что он обратился и к другим художникам сделать проект, но мой вариант проекта мемориала ему понравился больше, и мы сразу приступили к его изготовлению. Мордехай рассказал мне, что он был лично знаком с Габриэлем и Ривкой Гольцбергами и тяжело переживал их смерть».

Марвин с большим интересом слушал историю создания единственного в России мемориала, посвященного этой трагедии. Я предложил ему поехать в гости к Мордехаю, который жил недалеко от нас. Мой звонок, как мне показалось, даже обрадовал ребе, а на предложение встретиться у него Мордехай отреагировал так, будто ждал такой встречи очень давно. Он стоял у дороги, поджидая нас, и, как старые друзья после долгой разлуки, мы обнимались и приветствовали друг друга. В гостиной нас ждала раббанит Эстер, которая занялась приготовлением кофе, а мы, удобно расположившись, почти сразу вернулись к теме предстоящей встречи Марвина с Мойше и его родными. Мордехай хорошо знал родственников этого мальчика и заверил нас, что они заботятся о нем, как о своем сыне. Мы пожелали Марвину теплой и дружеской встречи с ребенком, его близкими. Он попросил меня выслать фотографию мемориала, чтобы передать ее семье родных.

Через несколько недель Мордехай прислал мне маленький видеоролик, где кто-то из родных записал момент встречи Марвина с Мойше и вручение альбомов с марками, а также помог мне сделать перевод их разговора с иврита. В кадре видеоролика Марвин сидит за столом рядом с Мойше и беседует с ним, как дед с внуком, вспоминая о своем детстве: «Когда я был таким же, как ты, ребенком, то как и все дети, я собирал марки. Сейчас об этом услышишь не так часто, моим детям и внукам это уже не нужно. Когда ты родился, я сказал твоей маме, что подарю тебе свой альбом с марками. Так что сегодня я выполняю свое обещание. В этих альбомах собраны разные марки, в том числе руководителей Государства Израиль, есть марки американские, канадские. Есть коллекция марок, где на конвертах изображены президенты, премьер-министры, раввины. Теперь у тебя, Мойше, есть все мои марки, так что мы с тобой друзья. Когда ты вырастешь, они будут напоминать тебе о нашей встрече, сохрани их, теперь это твоя коллекция, все эти альбомы твои».

В кадрах домашнего видео маленький Мойше, как загипнотизированный, смотрит на большого деда Марвина, чье имя на идише звучит тоже Мойше, и слушает его, не отворачивая в сторону глаз и лишь изредка бросая взгляд на марки. Родственники внимательно наблюдают за этой встречей, не вмешиваясь в беседу. Даже простого взгляда со стороны достаточно, чтобы понять: для скромного и немного застенчивого Мойшеле эта встреча вызывает переживание, возвращение к теме, которая связана с трагедией – убийством его мамы и папы.

В процессе работы над эссе я решил вновь посмотреть в Интернете события той страшной трагедии в Мумбаи и почти сразу увидал письмо, написанное главным раввином России Берлом Лазаром в память о святых посланниках Любавичского Ребе раввине Габриэле и Ривке Гольцберг. Читать это письмо тяжело, но еще труднее, как я понимаю, выразить словами скорбь и боль, за которыми было: «…убийство невиновных людей, убийство родителей на глазах детей, убийство людей, не сделавших в своей жизни никому ничего плохого, и все это только из-за ненависти и террора». Слова Ребе, потрясенного этой трагедией, жгут: «Сердце трепещет, глаза слезятся, а голова отказывается верить». Берл Лазар писал: «…Те, кто знал этих посланников Ребе, и те, кто не знал их, все были потрясены и скорбели. Все плакали вместе с маленьким двухлетним сыном, теперь сиротой, которого няня спасла чудом…».

Теперь, спустя почти девять лет, мы знаем о происхождении этого великого чуда – спасении ребенка. Теперь можно сказать всем людям, что благословение, полученное Марвином Токайером от Любавичского Ребе, по-прежнему имеет божественную силу. Это благословение в те страшные дни сберегло Мойшеле от непоправимой трагедии. Всевышний, услышав крик плачущего ребенка, раскрыл над ним незримый щит, который оградил его от банды террористов и сохранил ему жизнь. Это Б-г направил няню вынести дитя, благословленное божественной силой Любавичского Ребе, из кровавой бойни.

Я надеюсь, что сбудется завет ребе Берл Лазара: «…праведные родители Ривки пообещали, что они продолжат деятельность их дочери и зятя до тех пор, пока маленький Мойше не вырастет и не вернется туда в качестве посланника Ребе».

Пусть сбудется это обещание! Мойше, сын святых посланников Габриэля и Ривки Гольцберг, уже несет в себе великую силу благословения Любавичского Ребе!

Иосиф Бренер

 

• Киев еврейский